Вчера прошла двухчасовая встреча Президента с военкорами и журналистами. Для дорогих подписчиков выделил самое главное из его комментариев и ответов:
О целях СВО:
«Они меняются в соответствии с текущей ситуацией, но в целом, конечно, ничего мы менять не будем, и они для нас носят фундаментальный характер».
«Украина – одно из направлений работы (Запада) по раскачке России.»
«То, что там происходит, конечно, нас в историческом плане никогда не устроит».
«Никаких принципиальных изменений с точки зрения тех целей, которые мы перед собой ставили в начале операции, сегодня не произошло. Изменений нет».
О контрнастулении ВСУ:
«Это контрнаступление масштабное <…>. Оно идет с 4 числа».
«…на Времевском выступе начали, на Шахтёрском направлении и на Запорожском. Оно начато именно с использования стратегических резервов и продолжается прямо сейчас».
«Ни на одном из участков противник успеха не имел. У них большие потери».
«…структура потерь для них неблагоприятная. <…> обычно безвозвратных потерь процентов 25, максимум 30. У них почти 50 на 50».
«…соотношение один к десяти, что называется, в нашу пользу: у нас в десять раз меньше, чем потерь у вооружённых сил Украины».
«Что касается бронетехники, там еще более серьезно. Они за это время потеряли свыше 160 танков и свыше 360 бронемашин разного типа. Это только то, что мы видим. Есть еще потери, которых мы не видим, которые наносятся высокоточным оружием большой дальности по скоплениям личного состава и техники, так что на самом деле этих потерь больше со стороны Украины. По моим подсчетам, это примерно 25, а может быть, 30 процентов от объема той техники, которая была поставлена из-за рубежа (прим.: не считая старой советской и украинской)».
О разрушении Каховской ГЭС:
«Кто виновен – понятно. Украинская сторона стремилась к этому».
«Они целенаправленно HIMARS′ами били многократно по Каховской ГЭС».
«Мы в этом точно не заинтересованы, потому что это тяжелые последствия для тех территорий, которые мы контролируем и которые являются российскими».
«Мы должны сейчас самым серьезным образом подойти к вопросу экологической безопасности и санитарной безопасности, потому что там под водой оказались скотомогильники, кладбища оказались под водой».
«Людям будет оказана помощь в соответствии с российским законодательством и стандартами».
О наемниках, атаках беспилотников и безопасности приграничных территорий:
«Вербовка наемников идет – прямо в Польше, в других, кстати говоря, странах (тоже). Они несут потери. <…> Они, правда, их скрывают, но потери серьезные».
«Как правило беспилотники <…> они из современных легких материалов <…> их достаточно сложно обнаруживать. <…> Но они обнаруживаются. Хотя и здесь, конечно, нужно проводить соответствующие работы. <…> было бы лучше, если бы это сделано было своевременно и на должном уровне. Но тем не менее эта работа проводится, <…> уверен: эти задачи будут решены.»
«<…> возможность обстреливать нашу территорию с территории Украины, конечно, остается. <…> если это будет продолжаться, тогда мы должны будем, видимо, рассмотреть вопрос, – я говорю это очень аккуратно, – чтобы создать на территории Украины какую-то санитарную зону на таком удалении, с которого невозможно было бы доставать нашу территорию. <…> проблема будет решена».
О борьбе с агентурой врага и военном положении:
«Работа идет. <…> нужно улучшать и расширять работу правоохранительных и специальных служб».
«В целом по стране вводить какой-то особый режим, военное положение нет смысла никакого, необходимости такой нет сегодня».
О помощи пострадавшим:
«<…> мы будем помогать точечно – по каждой семье, по каждому домостроению пострадавшему – обязательно будем это делать. Это касается и приобретения нового жилья, и восстановления утраченного. И средств, конечно, достаточно у нас. Средства будут поступать, уже поступают из Резервного фонда Правительства. Они предусмотрены».
О доступности медицинской помощи на Донбассе:
Мы приняли программу, по-моему, до 2030 года, и там очень приличные средства заложены. <…> подтянем до общероссийского уровня и до общероссийских стандартов».
Об информационном противостоянии:
«<…> работа в информационном пространстве – это поле боя, и очень важное поле боя. <…> Этому (вражеской пропаганде) можно противопоставить и нужно противопоставлять не столько ограничения административные или правоохранительные претензии, сколько эффективную работу в информационной сфере с нашей стороны».
О ротации мобилизованных:
«Я оттолкнусь от закона: Закон не предусматривает конкретных сроков. <…> Мы приняли решение о регулярных отпусках. <…> конечно, когда-то надо будет постепенно людей возвращать домой, и такой вопрос, безусловно, в Министерстве обороны обсуждается, он стоит.».
О срочниках:
«В Белгородской области, Курской, на тех территориях, где Вооруженные Силы традиционно стоят, обеспечивают безопасность, конечно, они там присутствуют, и в случае угрозы они должны выполнять свой священный долг перед Родиной и защищать Отечество. <…> Непосредственно в зону боевых действий, в зону СВО направлять их Министерство обороны не планирует, и необходимости такой нет.»
О контрактниках и новой волне мобилизации:
«Она (подготовка контрактников) налажена. <…> Но нет предела совершенству».
«Мы начиная с января этого года, фактически начали работу по заключению контрактов с контрактниками, сейчас, на данный момент времени, набрали свыше 150 тысяч, а вместе с добровольцами – 156 тысяч человек. А у нас мобилизация была 300, как мы помним. <…> и работа продолжается. <…> В этих условиях Министерство обороны докладывает, что никакой необходимости в мобилизации, конечно, нет на сегодняшний день».
О развитии ВПК:
«<…> по всем направлениям заделы есть: вопрос – в наращивании. <…> по основным видам вооружений производство за год увеличено в 2,7 раза. А по наиболее востребованным направлениям – в десять раз! <…> Если бы не было специальной военной операции, мы бы никогда, наверное, не поняли, как нужно донастроить нашу оборонную промышленность для того, чтобы армия наша была самая лучшая в мире. Но мы это сделаем».
О реабилитации участников СВО (различия по регионам):
«<…> у разных регионов разные подходы – они стараются, кто-то выплаты дополнительные организует, кто-то семьям помогает. <…> Здесь достаточно трудно это всё «причесать» одинаково, потому ,что это как бы прерогативы самого региона. <…> надо брать наилучшие практики и рекомендовать их в других регионах».
О разнице в выплатах по регионам:
«Это чисто региональные выплаты, необязательные вообще. Регионы вообще могли бы ничего не платить, но они делают это добровольно. Но, конечно, здесь лучше иметь какой-то общий подход. <..> Постараемся это сделать».
Об отсутствии выплатах участникам СВО за уничтоженную технику:
«Да, действительно, там, я уж точно не помню, но, по-моему, за самолет – 300 тысяч, за танк – 100 тысяч должны выплачивать дополнительно. То, что не выплачивают, – это неожиданно для меня. <…> Обязательно к этому вернусь прямо сегодня в разговоре с Министерством обороны».
О кадровой политике в МО:
«началась специальная военная операция и очень быстро начали понимать, что «паркетные» генералы, – а таких в любой армии мира в условиях мирного времени более чем достаточно, везде, – они, мягко говоря, не эффективны.
И наоборот – начали появляться люди, которые вроде бы сидели в тени – их не видно было, не слышно, а оказалось, что они очень эффективные и очень нужные..<…> нужно выработать, безусловно, механизм поиска и лифта, который поднимал бы таких людей на нужный армии и стране уровень».
О «красных линиях»:
«Разве само начало СВО это не ответ на пресечение «красных линий»? Разве удары по всей энергосистеме Украины, это разве не ответ? А фактическое уничтожение штабквартиры Главного управления разведки (прим.: ГУР) ВСУ не ответ? Ответ. Мы и дальше будем избирательно (!) работать».
О ЧВК и добровольных формированиях:
«Все, кто бы ни был и в каком бы качестве не оказался на переднем крае — они все защитники Отечества и Родина должна полноценно ответить на их готовность рисковать своей жизнью. <…> Для этого надо внести соответствующие изменения в законы и заключить контракты с МО (для выполнения соцгарантий). Сейчас над этим работают».
О дальнейших планах после украинского контрнаступления:
«Это зависит от потенциалов, которые сложатся на момент окончания этого так называемого контрнаступления. <…> У нас есть планы разного характера, в зависимости от ситуации которая сложится тогда, когда мы посчитаем нужным что-то делать».
О желании Запада применять снаряды с урановым сердечником:
«Со складов всё выгребли, осталось только в Южной Корее и Израиле (прим. обычные боеприпасы). А с обедненным ураном видимо на складах есть. <…> У нас нет необходимости в их применении».
О Западе:
«Нет пассионарности. Это затухающие нации. А у нас есть. Мы будем бороться и будем добиваться своих целей».
О зерновой сделке:
«Мы это делали не для Украины, а для дружественных нам стран Африки и Латинской Америки. <…> Сейчас мы думаем над тем, чтобы выйти из этой сделки».
О мирных переговорах:
«Мы никогда не отказывались от ведения мирных переговоров. <…> Но пока они (прим.: коллективный Запад) хотят добиваться лишь поражения России путем контрнаступления. Как оно проходит, я вам рассказал».